«Салям алейкум!» - радостно приветствует черный французский продавец мадам в хиджабе, женщину исполинских размеров с сумкой на колесиках. Она придирчиво выбирает овощи для семейного обеда, которого хватит человек эдак на двадцать. В 19 округе Парижа в разгаре рыночный день. Арабские продавцы зазывают покупателей и заодно покрикивают на помощников, таскающих ящики с помидорами и зеленью: «Яла, яла!» («Быстро, быстро» по-арабски). Я пытаюсь отыскать хоть одно белое лицо. И вдруг вижу немолодого француза, который торгует устрицами и чудесной свежей рыбой. Я радостно бросаюсь к нему: «Устрицы, наверное, из Нормандии?» «Да какая там Нормандия! Весь мой товар из Португалии. Там кризис, и все дешево». «А куда же сбывают товар французские рыбаки?» - удивленно спрашиваю я. Продавец пожимает плечами: «Может, в рестораны. Да мне все равно. Наши рыбаки заламывают цены — ого-го! Да и кто здесь будет покупать нормандские устрицы? Вы на лица посмотрите. Я тут единственный белый. Даже камамбер продают две черные девчонки».
Волонтер Жан клеит плакаты кандидата в президенты Марин Ле Пен в арабском кварталеФото: Дарья АСЛАМОВА true_kpru
Ночью у меня «спецоперация» в арабском квартале на севере Парижа. Волонтеры расклеивают плакаты кандидата в президенты Марин Ле Пен. Поздно вечером меня подбирает фургончик с бывшим французским легионером Драганом Марковичем (так его зовут согласно французскому паспорту, но я-то знаю, что имя ненастоящее: во французском легионе всем меняют имена). Я немножко болтаю по-сербски, Драган — по-русски. «В Джибути служил? - спрашиваю я Драгана. - Я была там в 1998 году. Кафе де Пари помнишь?» «Ты была в Джибути?! Да ты моя русская сестренка! И ты помнишь кафе де Пари?» Да как такое забыть! Сорокаградусная жара, гашиш, контрабандный виски, эфиопские проститутки и драки польских и русских легионеров.
Драган, невысокий, жилистый крепкий парень (кстати, личный телохранитель Марин Ле Пен) объясняет мне, почему «балканская мафия» (так во Франции называют всех выходцев с Балкан) встала на защиту новой «Жанны Д”Арк»: «Мы белые, христианские, цивилизованные люди. Французов в тех кварталах, где мы работаем, просто убьют. А нас арабы боятся. Знаешь, почему? Потому что балканцы недавно прошли через войну и готовы драться. Мы не «пичкице». (Упс! Переводить это слово я не буду, а то покраснею. - Д.А.) Моя задача — охранять тех, кто клеит плакаты с Марин Ле Пен. Делаем это в полночь, а иногда ближе к утру, если совсем опасно». «Но зачем? - удивляюсь я. - Среди негров и арабов Марин явно не популярна». «Потому что и в этих кварталах остались старые французы, а также иммигранты из Европы, которые ей сочувствуют. Мы хотим показать им, что мы не боимся, что даже в таких жутких районах находятся смельчаки, готовые выступить за нее».
На оживленном перекрестке мы встречаемся с милым моложавым французским волонтером в заляпанной спецовке по имени Жан. У него юридическое образование, он даже говорит по-английски! Сам себя он называет рантье (сдает семейную квартиру, тем и живет). У Жана в руках ведро с клеем и плакаты. «Я клею плакаты с Марин из политических убеждений», - объясняет он. У моего сербского брата Драгана в руках тяжелый металлический шест в качестве защиты от нападения.
Следующие двадцать минуть мой французский обогащается множеством местных ругательств. Нам сигналят машины, черные и арабы выкрикивают оскорбления. Одна пухлая негритянка почти вываливается из окна авто и яростно кричит: «Лепенизм не пройдет! Никогда Марин не будет президентом в моей стране!» Кто бы знал, где ЕЕ страна! Напрягаемся мы только один раз, когда к нам подъезжает здоровенный негр на мотоцикле. «Убирайтесь отсюда! Идите в белые кварталы!» Драган встает в боевую позицию и кричит: «А что, это не Франция?!» «Нет! Это Африка! Только попробуйте перейти через мост, там вас встретят наши парни». «Уж туда мы точно перейдем!» - задорно кричит на своем балканском французском Драган.
Поздно ночью Драган подвозит меня к отелю. Он мрачен и неразговорчив. «Если Марин не выиграет в этот раз, нам, белым, конец, - говорит он. - Другого шанса не будет». «Да, в метро по моим подсчетам на семь цветных приходится один белый, - подтверждаю я. - Через пять лет их количество удвоится». «Куда идти? Стать бандитом не хочу, хотя я знаю, как это делается. Мечтал уехать в Россию, но там мне нравится только Путин. А вокруг него олигархи. Они мне и во Франции осточертели. Ну, что мы все о грустном? Я знаю в Париже один сербский ресторанчик, там отличные плескавицы (котлеты с сыром)». «Да, светлая мысль!» ( Всю жизнь мечтала поесть в Париже сербские котлеты.)
Мой отель в центре Парижа уже закрыт. Я звоню, и старый негр, шаркая подагрическими ногами, открывает мне дверь. Он ворчит, что приличные люди так поздно по ночам не шляются. Я уже три дня мечтаю настучать на него бодрому арабскому менеджеру, но боюсь, что меня обвинят в расизме. Лифт, страдающий ревматизмом, сломанный замок в двери, ободранные стены, туалет из 19 века, крохотная комната, об углы которой я уже набила десяток синяков. Ненавижу Париж! Обожаю Париж! Но он уплывает в романтическое прошлое, как "Титаник". А я все еще чувствую запах грязных мужских носков (именно так пахнет лучший парижский сыр рокфор).
Дарья АСЛАМОВА true_kpru