Можно ли писать в стихах на тему экстракорпорального оплодотворения, причем так, чтобы это выглядело не глупо, не пошло и, что труднее всего, без скучного морализаторства? Оказывается, да. Можно ли от ЭКО перейти к размышлениям о божественном? Удивительно, но – да. «Ночь перед Рождеством», имеющая подзаголовок «Фарс-поэма (18+)», – вот тот текст, который больше всего запоминается, к которому хочется вернуться. И который, на мой взгляд, можно назвать характерным для сборника «Обернись» – идейно и по стилю.
Рождественским вечером ждет своего бойфренда светская львица («от бриллиантовых серег и сразу – ноги»), у которой на двадцатом этаже в ее стеклянной башне клубника со сливками, что «хоть резинова на вкус, зато – красива», здесь горит волшебный камин: «5-D эффект и все дела: Искрят дрова, шипит смола, Всего и нету, что трубы для входа Санты». Спутник жизни у нее под стать – приехал в Москву из провинции, учился в МАИ, подрабатывал извозом, но встретил ее, а она надоумила: «Сегодня танцевать стриптиз Быть может, и не суперприз, Но стринги падают, а не самооценка». И жизнь повернулась совсем по-другому, уже без МАИ, зато с двушкой в Свиблово, купленную на заработанные эдаким экстравагантным способом деньги.
А ей вдруг захотелось детей, и, конечно, она «не пещерный человек. И в криобанке яйцеклетки ждут поклёва. Всё четко сделают тебе, Как той карге из ВТБ, И будет двойня! Чем ты хуже Пугачевой...». Можно и суррогатную мать нанять, чтобы фигуру не портить. Красота!..
Обстановка за окном поддерживает приподнятое настроение: «А мы гуляем по Москве Без тараканов в голове, Такая прелесть – световые фестивали! Гремит фейерверк, вопит толпа, Дым файеров, петард пальба…И недовольные отыщутся едва ли!»…А над всем этим летит печальный архангел Гавриил, «отменой промыслов, чудес совсем расстроен».
Ты же, читатель, вроде и не причем, и Рождество совсем не скоро, но наткнешься на анонс очередного народного гуляния или на рекламу дорогой клиники или еще чего-то, предлагающего забвение проблем, забот и вообще всей повседневности нашей – нет-нет и вспомнишь расстроенного архангела. И именно в этом смысле «поэзия – это противостояние бреду, который считают жизнью».
На этом можно было бы закончить, но, боюсь, сложится впечатление, что у Картавцевой можно найти только такое, горькое, отрезвление. Нет, сладость в отрезвлении тоже есть, но не такая, как у Чупа-чупса, а скорее та, что заключена в цветке сирени с пятью лепестками, который съедаешь на счастье, в улыбке в восемь молочных зубов, в полете белой бабочки, живущей один день. Одним словом, в том, что поэт – и мы вместе с ним – прозревает как жизнь. И в противовес тому, что жизнью обычно считают.
Татьяна МОТОРИНА