10 января в Концертном зале филармонии состоялся концерт лауреата международных конкурсов Андрея Коробейникова (фортепиано). Его имя давно стало для тульской публики знаком высшего мастерства, символом открытий и откровений.
Полный зал необыкновенных лиц, замеревших на два с половиной часа в тишине, слушатели ловили каждый звук бетховенских сонат, каждый отзвук «Времен года» Чайковского.
В первом отделении прозвучали две сонаты Бетховена - №26 ми-бемоль мажор, оp. 81-a и №31 ля-бемоль мажор, оp. 110 – два сложнейших для понимания и интерпретации произведения, два открытых вечности музыкальных пространства.
Соната №26 – единственная, которой Бетховен сам дал программное название («Прощание, Вена, 4 мая 1809 при отъезде его императорского высочества, почитаемого эрцгерцога Рудольфа»), наименовал все три части («Прощание», «Разлука», «Возвращение») и подписал первые три звука тремя слогами «Lebe wohl» («Прощайте»).
Андрей Коробейников прочитал этот послание Бетховена не просто по-своему, а словно сквозь толщу двухвековых прочтений, напрямую разговаривая с самой сонатой и ее автором, отвергнув глупости программных трактовок.
Это был другой звуковой мир. Филармонический рояль Steinway & Sons мистическим образом превратился в инструмент XIX века, в бетховенский «Эрар». Окутанная нежностью и тишиной интродукция первой части, неземная красота печальных вопросов второй, фанфары и бисер детской радости «вприпрыжку» финала, - руки пианиста творили свой и бетховенский образ мира из воздуха чистого искусства.
31-я, предпоследняя соната Бетховена, слышавшего в 1821 году уже другие звуки, была сыграна так, словно пианист боялся потревожить внутренний слух композитора. Тихо, аккуратно звучал «ударно-механический монстр», - нежнее, казалось бы, нельзя прикоснуться к клавишам рояля. Хрустальные капли мотивов первой части, неожиданно медленное скерцо-диалог, потустороннее ариозо и мистическая фуга, - каждая часть стала открытой дверью в зеркальные миры. Воздетые в финале вверх руки пианиста соединили их, став кодой, которую Бетховен не прописал в нотах.
Во втором отделении прозвучавший целиком музыкальный календарь Чайковского превратился неожиданным образом в цельную симфоническую сюиту. Понятно, что «Времена года» - это времена жизни, требующие внимательного прочтения. Вряд ли Чайковский задумывал такой философский круговорот, но в руках Андрея Коробейникова страницы цикла выстроились в календарную мифологию.
До боли знакомые, уютные картинки обрели новые акценты, лики и звукообразы. «Жатва» августа приблизилась к апокалиптическому пониманию этого символа, «Осенняя песнь» октября стала погребальной литанией, в арфовых глиссандо мая слышались отзвуки эоловой арфы…
На бис были сыграны «Думка» Чайковского и одна из шести багателей Бетховена, - так завершился этот круг открытий, автор которых - Андрей Коробейников.